В этой теме нет ответов

[Log-IN_OFF]

Если, по какому-нибудь случаю, мы почувствуем

Очарование смерти, нелегко уйти из её круга.

Больше того, думая о смерти, мы постоянно

Описываем вокруг нее круги”

  Рюноскэ Акутагава

   Дж'анк:  Глава 1 Беглец

1

Солнце еще не успело вытеснить с неба трилуние, дабы вновь нещадно жечь песчаные пустыни, с редкими оазисами Эльсвейра. Но все живое и даже не живое, предчувствуя скорый рассвет, пряталось от губительных лучей света.

Лишь всадник упорно продолжал гнать песчаного коня, несмотря на скорый рассвет. И, наверное, гнал дальше, если бы до смерти загнанное животное, с торчащими из голени и бедра стрелами не споткнулось, спускаясь с очередной дюны. С губ коня текла розовая пена, грудь тяжело вздымалась, отсчитывая последние вздохи несчастной животного.

Пролетевший немного вперед всадник спешно поднялся и тут же оглянулся, пытаясь разглядеть облака пыли из-под конских копыт, где то позади. Но, как и прежде, предрассветное небо оставалось чистым. Только убедившись в отсутствии преследования, всадник озаботился не менее важной проблемой – восходом солнца. Оно еще только-только успело показаться где-то далеко на востоке, но неумолимо продолжало подниматься вверх.

-Уже чуть-чуть,- вслух пробормотал всадник, достал, откуда-то с пояса маленький, грубо сделанный но, тем не менее, весьма острый кинжал и подошел к коню. Лошадь уже не дышала. Длиннополого плаща и карктусового зелья, способных спасти от лучей ярило не было. Как впрочем, не было вообще ничего, для выживания в беспощадных пустынях. Выбора не оставалось. Всадник, опустившись на колени, с размаху вонзил нож в тело песчаника и начал вспарывать брюхо. Шкура с трудом поддавалась куску металла, запахло парным мясом.

Не сказать, что температура сильно изменилась, но под лучами встающего солнца становилось все труднее дышать, тело сковывало судорогами, не спасала даже густая шерсть. Глаза резало, обзор сузился до размывчатых силуэтов. Руки потеряли былую гибкость, дрожали и не слушались, но останавливаться было нельзя. А солнце неумолимо двигалось все выше, вступая в свои права. Говорят, где-то совсем не так. Где-то, далеко, за бесконечными пустынями, радуются встающему солнцу. Где-то беззаботно можно купаться в его лучах, ощущать его мягкое тепло, растекающееся по телу. Где-то, но не здесь. Здесь, ярило – это безжалостный убийца. Маньяк, выжигающий досуха практически любого, кто по глупости или неосторожности не успел вовремя спрятаться с очередным восходом.

Наконец брюхо расползлось, и с выгребаемыми из нутра внутренностями в чуткий, кошачий нос ударила смердящая вонь. Кинжал воткнулся в землю. Всадник, с трудом делая каждый вдох, принялся копать яму. Когда получилось углубление, способное укрыть в себе тело кобылы, натужно сопя, он спихнул  лошадь, засыпал сверху тело песком, и, уже из последних сил, ничего не видя и кое-как соображая, залез в нутро лошади, ставшей спасительным убежищем от солнца.

Тут же с горла как будто скинули удушающую петлю. И, несмотря на практически отсутствие воздуха, нестерпимую жару и крайне неудобное положение, всадник практически мгновенно уснул. Даже не уснул, а провалился в обморок после нескольких практически бессонных дней, пролетевших на острейшей грани жизни и смерти.

2

В тот же день, а вернее ночь, весь великий Коринф, надежно спрятанный от солнца в самом огромном оазисе пустынь Эльсвейра. Крупнейший город во всем Нирне по производству и сбыту наркотиков. И без того никогда не знавший покоя, от трущоб, переполненных нищетой и голодом,  наркотой и смертью, и до самых элитных и богатых кварталов перевернулся вверх дном, пожалуй даже не один раз. Солдаты и слуги хана, просто любители до легкой наживы, резали всякого, кто хоть чуть-чуть попадал под описание разыскиваемого. Во дворец великого хана Аргр’ра Беспощадного сносили десятки голов, гораздо реже еще живых пленников.

- Это не ОН! НЕ ОН!!! – Закричал хан, всматриваясь, пожалуй, уже в двадцатую только за последний час отрубленную голову, в руке жилистого, черного как безлунная ночь каджита, с огромными глазами, горящие цветом расплавленного золота. В долю секунды Аргр’ра вытащил из ножен кривую, узкую саблю и отрубил руку каджита, державшую голову. Еще доля секунды понадобилась хану, дабы голова охотника каталась рядом с головой его жертвы. После вынесенного из зала по частям тела, новые любители богатой наживы, за живого или мертвого каджита со шрамом на носу, уже не спешили с поклоном к великому хану.

Аргр’ра подозвал к себе, ближайшего к хану каджита, вытирая оружие от крови.

- Он бежал, понимаешь Джи’хатт?  – повелитель Коринфа провел бархатной тряпкой по лезвию и всмотрелся в надменные, слегка прищуренные ярко-голубые глаза, отражающиеся в отполированной стали клинка.

- Простите великий  Аргр’ра, мы сделали все возможное, - слуга опустил голову.

- Несомненно. – Сабля вновь засияла в лучах фаелов.

- Слушай сюда Джи’хатт, - Хан спрятал оружие в ножны и наконец, обратил свой взгляд на преданного слугу.

- Пошли наемников во все стороны на десять переходов. Увеличь награду за его голову в два раза. Перекапайте все пустыни Эльсвейра, но чтобы голова Анк’джо была здесь.

- Будет исполнено, величайший из великих, - ответил каджит и с поклоном, не поворачиваясь к господину спиной, удалился.  

3

Всадник очнулся от острой нехватки воздуха, пока он беспамятствовал, щель в убежище начисто завалило песком. Каджит отчаянно загреб наружу, ощущая сдавливающую изнутри пустоту. Перспектива оказаться под смертоносными лучами пугала, но и задохнуться в утробе пугало не меньше.

К счастью или по везению, которого в последнее время итак было толи слишком много, толи наоборот мало, Анк’джо пробыл в небытие весь день, над пустыней сгущались сумерки. Песок обжигал, но довольно терпимо, даже привычно обжигал для обитателей пустынь. Каджит взглянул на бывшее убежище. Теперь, с наступлением темноты оно становилось смертоносной ловушкой. Хищники пустынь способны учуять кровь за много верст. И скорей всего твари уже спешат сюда отовсюду.

  Нужно уходить. Нужно, но, сперва… Откуда-то из-за пояса, и как вдруг в руке его оказывается темно-фиолетовой флакон, размером с ладонь.

- Совсем крополя остались, - вслух оценил количество оставшегося содержимого во флаконе. И все же откупорил пробку и выпил четверть содержимого.

  Каджит закрыл глаза. По телу тут же пробежал разряд в виде миллионов звезд. Он открывает глаза, и мир, весь прежний мир преображается. Краски становятся ярче, контрастней. Слух обостряется, становится отчетливей. Мир становится совсем иным, воспринимается по-иному. А бешеный разряд энергии так и рвется наружу.

Каджит поправил кинжал на поясе, поднял голову к звездам и, сориентировавшись только по ему ведомым ориентирам на ночном небе побежал трусцой в нужном направлении.

Он покидал место дневки но, тем не менее, понимал, что и сам разит кровью не меньше туши.  От некоторых тварей он еще бы мог отбиться, но обычно хищники ведут охоту стаей, против которой в одиночку не выстоять. Тем же хищникам, что ведут охоту в одиночку лучше вообще не попадаться на глаза.

Судьба улыбнулась еще раз, через пару часов бега каджит наткнулся на убежище тушканов. Верней провалился в одну из заброшенных нор, после чего потребовалось менее получаса, дабы отыскать новые норы острозубых грызунов. Вскоре он уже насыщался сырым мясом тушкана, запивая его же кровью. Еще парочка грызунов висела на поясе. На этот раз каджит озаботился убежищем задолго до рассвета. И с первыми лучами солнца уже спал в хорошо скрытой норе под одной из дюн.

4

Переход за переходом первая из лун совершила полный круговорот, и теперь тускло светила с северо-востока, освещая путь каджиту. Остатки скумы давно закончилась, и как бы он не спешил уйти от Коринфа как можно дальше, пешком супротив выносливых коней пустынь уйти не удаться.  И на третью ночь за спиной появилось видимое даже ночью облако песка из-под копыт. Спрятаться в пустыне и переждать, когда погоня пройдет мимо, для него не составит особого труда. Но теперь придется передвигаться осторожнее. Отряды хана нагоняли беглеца еще несколько раз. Приходилось и на стоянки наемников натыкаться. Так же частенько докучали и песчаные псины. Чаще они просто шли следом, но иногда попадались крупные стаи. Они пытались загнать, окружить и напасть на каджита. Но после пары-тройки убитых сородичей псы теряли интерес к жертве и на драку набрасывались на трупы или тяжелораненых псин. Более же крупные и опасные хищники не встречались, либо не обращали внимания на каджита.  

Миновал месяц как, каджит покинул стены Коринфа. Постепенно, все чаще стали попадаться кочующие кусты и прочие мелкие растения. Беглец пару раз натыкался на кочующие караваны и старательно их обходил. С добычей пищи и воды для жителя пустынь проблем не возникало. Единственное, что приходилось жевать пресное, сырое мясо. Разжигать костер он так и не решился.

И вскоре мертвые пустыни уступили место степям с редко стоящими, карликовыми деревьями. А затем появились и лесостепи. Природа как то резко и неожиданно меняла свой облик, становясь все более живой и населенной.  И лесостепи становятся все гуще, постепенно перерастают в густые леса и зеленые луга и пашни Сиродила. А так же и населённость местности возрастает. Каджыт пытался держаться леса, но шел вдоль дороги, дабы не заблудиться от намеченного пути.

Живность так же оживилась. Пару раз приходилось отсиживаться на дереве от волков. Эти звери не ровня пустынным псинам, умеют загонять жертву. Так-же приходилось отсиживаться и от стаи кабанов, которые облюбовав дерево, служившее убежищем каджиту, обитали поблизости еще долго. Есть же и плюсы, дичи стало также на порядок больше. Проблемы с припасами исчезли.

Вскоре исчезли и сомнения, правильный ли путь выбран. Далеко на горизонте замаячили белоснежные горы далекого Скайрима. Далекого заснеженного Скайрима, с огромными горами и дремучими лесами, вечными льдами и широкими реками. Где обитают дикие людские народы – норды. Свирепые и жестокие варяги в замках построенных из камня.

Немногие торговые караваны осмеливаются ездить в эти края. Немногие же и возвращаются оттуда. Еще меньше тех кто смог бы выручить хоть какую-то выгоду в этом путешествии. И по этому Скайрим – это именно  то, что нужно каджиту. Единственное место во всем Нирне, где нет глаз и власти Аргр’ра. Единственное место, где есть шанс выжить. По крайне мере попытаться.

Некогда далекие горы росли чуть ли не на глазах. Заметно менялся в отрицательную сторону и климат. Стало все меньше деревьев с уже привычными листьями. Их заменили деревья, нашпигованные по всем веткам тысячами маленьких зеленых иголок. А так же первые белые проседи снега. Снега – странного и необычного для жителя пустынь белоснежного снега. Однажды утром он проснулся от того что на него падает необычный дождь. Такой медленный и плавный, состоящий из миллионов белоснежных снежинок.

Чтобы не окоченеть очередной ночью, каджит решился пробраться ночью в людскую деревушку. Раздобыть теплую одежду и припасов. Но, даже в теплых меховых одеждах для непривычного к холодам каджита было нестерпимо холодно. Впервые же дни его схватила неизвестная доселе болезнь, когда все тело горело огнем, кости ломило. Из груди вырывался тяжелый лихорадочный кашель. Казалось, в горле застряла куча острых иголок рвущие и впивающиеся в горло при каждом вздохе. Из носа постоянно текли сопли. А временами скручивало как конченого торчка от передоза.

Когда сил идти совсем не осталось, соорудил в успевших хорошенько вырасти сугробах нору. И несколько дней провалялся в бессознательном бреду. Когда каджиту немного полегчало и он вылез из убежища. Довольно скоро удалось заловить в силки крупного зайца и вскоре освежёванное тело висело над огнем, дразня ароматным запахом. На следующий день, все ночь прогревшись у костра, ему стало намного легче. Настолько легче, что можно двинуться дальше в путь. Что он и планировал сделать следующим утром.

Каджит еще раз прошелся и расставил силки, заловив к вечеру молодого русака и огрызающуюся  лисицу, в безвыходной ситуации уже начавшая отгрызать попавшую в ловушку лапу. Освежевав добычу и пополнив запас дров с первой темнотой каджит пристроился вблизи костра и практически сразу заснул. Тревожные сновидения окутали его и беспокойно ворочался, пока вдруг среди ночи не очнулся,  услышав крики, далеко разносящиеся по лесу. Он тут же вскочил, в темноте, пока еще вдалеке, мелькали огни факелов. И он тут же бросился убегать прочь от костра.

Ветки били в лицо, снег оглушительно хрустел и проваливался местами по колено и глубже, мешая бежать. Но каджит бежал, как мог, пока, в очередной раз провалившись в снег и потеряв равновесие не упал в снег. Попытался подняться, отряхивая лицо от налипшего к лицу снега. За спиной раздался хруст снега, на затылок обрушился удар чем то тяжелым. Картинка поплыла перед глазами, каджит потерял сознание и без чувств уронил голову обратно в сугроб.

5

Сознание вернулось от того что голова раскалывалась на части от боли, тело окоченело от холода, а руки терла да самого мяса туго завязанная бичевка. Кто то связал его и снял одежду, оставив в одних лохмотьях. И теперь вез на скрипучей телеге, жестко подпрыгивающей на каждой кочке  Он попытался разлепить глаза. Свет солнца ослеплял, видны были только размытые силуэты извозчика и телеги, катящей по лесной дороге. Скайрим как следует встретил своего гостя.